Определение процента инвалидности является исключительной прерогативой судьи
Согласно новому законодательству, определение медицинской инвалидности производится на основании оценки медицинского эксперта, назначенного судом, что является отклонением от общих принципов деликтного права.
Целью закона было оптимизировать судебное разбирательство и максимально сократить его, поскольку в области дорожно-транспортных происшествий не возникает вопрос об ответственности, и разбирательство сосредоточено только на области ущерба.
Результатом этого законодательства является то, что судьба процесса в большинстве случаев возлагается на эксперта, назначенного судом, который, как правило, решает судьбу иска, и преобладающая тенденция в судах заключается в том, чтобы не спорить с экспертом, назначенным судом, и оставить медицинское заключение исключительно в его руках.
Понятно, что такой подход является крайне проблематичным, поскольку судебная функция фактически передается внешней стороне, вопрос судебной этики и конфликта интересов вообще не охватывается правилами, и в любом случае врач не является судьей, и часто тонкости судебной функции ему незнакомы.
Во многих решениях суда было установлено, что определение процента потери трудоспособности, а также функциональной инвалидности находится в области компетенции суда и что в любом случае последнее слово – даже в вопросе медицинской инвалидности – принадлежит суду. Однако, как правило, сразу после этих громких заявлений суд без возражений принимал заключение назначенного им медицинского эксперта.
Однако недавно было вынесено решение суда судьи Илани в магистратском суде Иерусалима, дело № 16800/08 Алон Ирими против Феникс, решение суда, в котором суд наполнил содержанием утверждение о том, что он имеет последнее слово и в медицинских вопросах.
Медицинский эксперт, назначенный судом по делу, установил, что у истца (которого представляла наша контора), получившего травму лодыжки в возрасте 15 лет, не осталось ортопедической инвалидности. В ходе перекрестного допроса врач д-р Эхуд Левель установил, что существует крайне низкая вероятность того, что травма лодыжки и ее последствия связаны с несчастным случаем. Тем не менее, эксперт не смог объяснить, каково происхождение травмы лодыжки, когда вся медицинская документация из прошлого истца была перед ним, и в этой документации не было никаких свидетельств какой-либо травмы.
Суд, выслушав все доказательства по делу, включая показания членов семьи, отказался следовать по пути, проложенному медицинским экспертом. Суд отказался предполагать, что 15-летний ребенок страдает от инвалидности лодыжки в результате другой травматической травмы или по какой-либо причине – кроме дорожно-транспортного происшествия – когда нет ни малейшего доказательства ни в медицинской документации, ни где-либо еще о травме, или о лечении, или о жалобах в прошлом, которые могли бы свидетельствовать о предшествующем медицинском повреждении лодыжки. Поскольку все показания по делу, включая медицинские документы, свидетельствовали о том, что травма лодыжки была замечена после несчастного случая (хотя и не была диагностирована при первичном лечении), суд отнес инвалидность к несчастному случаю.
Таким образом, суд отклонил заключение эксперта, вернул себе контроль над ведением дела и присудил истцу общую сумму в размере 285,000 ₪, включая 200,000 ₪ за потерю будущего заработка.
Отныне следует сказать – даже определение медицинской инвалидности и связи между ней и дорожно-транспортным происшествием является явной судебной функцией. Эксперт является лишь вспомогательным инструментом в выполнении судебной функции, а не окончательным арбитром ни в каком вопросе.
